Андрей любил этот момент больше, чем секс.

Даже больше, чем первый глоток холодного пива в пятницу.

Это была секунда, когда стюардесса с улыбкой профессионального киллера произносила: «Просьба перевести электронные устройства в авиарежим».

Андрей достал телефон. Большой палец завис над иконкой с самолетиком.

Это был курок.

Щёлк.

Связь оборвалась.

В этот момент умерли все: начальник с его правками в воскресенье утром, мама с вопросом «ты поел?», бывшая жена с напоминанием про алименты, налоговая, чат жильцов, где обсуждали установку шлагбаума, и тот чувак из банка, который хотел предложить кредитку.

Они все исчезли.

Андрей остался один в алюминиевой трубе на высоте десять тысяч метров.

Это было единственное легальное место на планете, где он имел право быть недоступным. Где «я не на связи» не звучало как «я вас игнорирую», а звучало как «я соблюдаю технику безопасности».

Рядом сидела девушка. У неё был MacBook, iPad и лицо человека, который планирует стать миллионером до тридцати. Она яростно печатала.

Андрей покосился на её экран. Презентация. «Стратегия личностного роста: Q3 2024».

Бедняга. Она все еще верила, что если быстрее бежать в колесе, то можно догнать хомяка спереди.

Андрей откинул кресло. Сзади кто-то цокнул языком и уперся коленями ему в почки.

Плевать. В режиме полёта совести не существует.

По проходу поплыла тележка. Запахло разогретой курицей и дешевым кофе.

- Томатный сок, пожалуйста, - сказал Андрей.

Он никогда не пил томатный сок на земле. Никто не пьет томатный сок на земле, если это не «Кровавая Мэри». Но здесь, в небе, это был ритуал. Мы пьем кровь помидоров, чтобы задобрить богов аэродинамики.

Он сделал глоток. Соленая густая жижа. Гадость. Восхитительно.

Он посмотрел в иллюминатор. Там было ничто. Белая вата.

В телефоне, в галерее, у Андрея было три тысячи фотографий. Отчеты из спортзала (где он втягивает живот), фото еды (которая остыла, пока он искал ракурс), селфи с друзьями (которых он давно не видел, потому что всем некогда).

Цифровой памятник тому, каким счастливым и успешным он хотел казаться.

Но сейчас, без интернета, этот телефон превратился просто в черное зеркало.

Андрей увидел в нем свое отражение.

Мешки под глазами. Щетина, которая уже не «брутальная трехдневная», а «я устал и мне лень бриться».

Взгляд человека, который уже пять лет ждет, когда начнется Настоящая Жизнь, а пока живет в черновике.

«А что, если мы разобьемся?» - лениво подумал он.

Страха не было. Было странное, стыдное облегчение.

Если мы разобьемся, не надо будет доделывать отчет к среде. Не надо будет решать, менять ли резину на зимнюю. Не надо будет извиняться перед тем, кому забыл перезвонить.

Смерть - это просто вечный авиарежим. Максимальный уровень «Do Not Disturb».

Девушка рядом захлопнула ноутбук. Она устало потерла виски. Маска «успешного успеха» сползла. Теперь она выглядела как девочка, которая хочет какао и на ручки, а не квартальный отчет.

Она достала из сумки бумажную книгу. Достоевский. «Идиот».

Андрей усмехнулся. Ирония была слишком толстой.

Он закрыл глаза.

В голове было тихо.

Обычно там орал хор: «Ты должен!», «Ты не успеваешь!», «Посмотри, как живут другие!», «Почему ты такой ленивый кусок дерьма?».

Но сейчас хор заткнулся. Сигнала не было. Хор не ловил сеть.

Андрей висел в пустоте между пунктом А (где он всех достал) и пунктом Б (где он никому не нужен).

Он был никем. Он был телом в кресле 14С. Вес 84 кг. Температура 36.6. Статус: оффлайн.

И он был счастлив.

Это было счастье не от того, что что-то хорошее случилось. А от того, что ничего не случалось.

Счастье - это не когда у тебя есть всё. Счастье - это когда ты сам от себя отстал.

- Дамы и господа, мы приступаем к снижению, - прохрипел капитан. Голос у него был усталый, как у Бога, который задолбался смотреть на этот цирк.

Самолет тряхнуло. Шасси ударились о бетон. Люди захлопали.

Зачем они хлопают? Чему? Тому, что физика сработала как надо? Или тому, что их снова вернули в тюрьму гравитации и обязанностей?

Девушка рядом с готовностью спринтера положила палец на кнопку телефона.

Андрей вздохнул.

Он тоже положил палец.

- Можно отключать авиарежим, - сказала стюардесса.

Андрей нажал.

Секунда тишины.

А потом началось.

Дзынь! Дзынь-дзынь! Бзззз!

Телефон завибрировал, как припадочный.

Сообщения, уведомления, новости, лайки, спам, требования, вопросы.

Реальность ворвалась в шлюз, снося герметичность.

«Срочно!», «Ты где?», «Скидки 50%», «Ваш код подтверждения…», «В мире произошла очередная катастрофа…»

Андрей смотрел на экран. Цифры на красных кружочках росли.

Его снова подключали к матрице. Его снова брали в аренду.

Он посмотрел на девушку. Она уже строчила кому-то в вотсапе, хмуря брови. Достоевский был забыт в кармашке кресла, рядом с пакетом для рвоты. Очень уместное соседство.

Андрей сунул телефон в карман. Он вибрировал у бедра, как фантомная боль.

Он встал. В проходе уже толпились люди, готовые идти по головам, чтобы выйти на пять минут раньше и встать в пробку на выезде из аэропорта.

Андрей стоял и ждал.

Ему некуда было спешить.

Он вышел из самолета, вдохнул запах керосина и осени.

Он достал телефон. Посмотрел на список из двадцати непрочитанных.

И подумал, что самое честное время в его жизни - это те три часа, когда его не существовало.

- Такси ннада? - спросил мужик у выхода.

- Ннада, - сказал Андрей. - Туда, где не ловит.

Мужик заржал.

- Это, брат, только на кладбище.

Андрей улыбнулся. Он не обиделся.

Он разблокировал экран и написал: «Я прилетел. Всё ок».

И соврал.

Всё было не ок.

Но он был в сети. Он снова был в игре.

Батарея: 100%.

Душа: 3%.

Погнали.